Трудности интерпретации 3.

[hitthelimit]

A'propos, или снова о личностях.

Навеяно предыдущим обсуждением, в частности — диалогом между участниками обсуждения muha_a  и  boldachev от 26 августа 2011 в теме «Трудности интерпретации 2».

Я почувствовал понятийную семантическую разницу в терминологии оппонентов. По ходу чтения в некоторых местах мои мозги автоматически делали перенормировку, приводя казалось бы противоположные по смыслу высказывания к общему знаменателю. Диалог показательный в том плане, что демонстрирует сложность выработки схожих психологических состояний в вопросах меточного конструирования такого уровня.
Приходится задумываться раньше всего о более эффективных способах высказываний, о введении некоего аналога логики в рассуждения, построенные на самоотражении. Кажется, речь могла бы идти о введении аналогов научной критериальности в процесс отражения реальности на уровнях, где изначально заявлены только эмерджентные конструкты высокого порядка (Я, реальность, феноменология, отражение, состояние, субъект и т.д.). Вряд ли это будет нечто новое, отличное от общей редукции, - другое дело, что процедура редукции для этого случая кажется нетривиальной.
Попробуем разобраться.

В науке редукция сводится к простым психологическим состояниям, провоцируемыми специальными метками, присваиваемыми им, причем унификация состояний достигается воспроизведением процедуры контакта с источником образа метки для схожих систем. Наборы простых психологических состояний, к которым впоследствии мог бы сводиться более сложный опыт, во-первых, закладываются на протяжении всей жизни в виде обучения и личного опыта, а во-вторых, унифицируются схожими психологическими механизмами, в основе которых лежит полный набор инстинктов.
Сразу же может быть выставлено возражение, мол, наука не обязательно имеет дело с инстинктной базой. А тогда с чем? Похоже, та самая гносеологическая проблема, которая в случае с философией выливается в гносеологическую катастрофу, заложена уже на уровне интерпретации человеческой практики.
Человеческая практика, бытовая и научная, кажутся чем-то самоочевидным, и это приводит к нетребовательности в плане ее интерпретации. Для нас само собой разумеется, что практика обучения/самообучения жить в среде, и практика постижения законов этой среды методами науки являются адекатными априори, и подтверждений тому мгновенно находятся сотни и тысячи. Но секундочку: адекватность чему именно? В этом месте ковш нашего бульдозера со скрежетом налетает на гранит субъектного царства. Сделаем шаг назад и вернемся к инстинктной основе нашей активности.
На протяжении уже нескольких постов я пытаюсь показать, что есть зазор между тем, как выделенная система функционирует и тем, как она это автореферентно отражает. Этот  зазор имеет совершенно фундаментальный характер: общее функционирование системы не исчерпывается тем, что входит в конкретику автореферентной феноменологии. Методом последней система, в общем случае, стремится отразить как можно более полный комплекс связей, который она экстраполирует на мир на основе комплекса ее собственных связей — между все новыми воспроизводимыми состояниями. Тот лимит, к которому стремится этот процесс, можно условно считать общим функционированием системы, к сути которого я вернусь далее.
Посмотрим на нашу инстинктную базу внимательно: психологическая редукция, не отягощенная неприступным Эго показывает, что все наши поступки, а лучше сказать — мотивы, как тактические, так и стратегические, можно без особого труда свести к набору инстинктов. Тот факт, что сама деятельность на их основе принимает многокрасочный характер, не меняет сути дела: наша активность подчинена попеременному мотивоопределяющему главенству таких аттракторов, как питание, размножение, избегание боли, обеспечение места в социальной иерархии, поисковые запросы, достижение состояний удовольствия и что-там-я-еще-забыл. Можно возразить, что психика человека довольно сложная, и иногда проблематично установить причину поведения на основе простых врожденных инструкций. Мол, психика может обладать своими собственными императивами, пусть даже периодически. По моему мнению, это ловушка, первая ловушка из серии тех, которые приводят к гносеологической катастрофе в горних высях мировоззрения. Дело в том, что существует привычный для нас набор стандартизированных психологических реакций и связанная с ними активность на известные нам раздражители. Нам просто не приходит в голову каждый раз искать мотивоопределяющие корни, с этим мы сталкиваемся только тогда, когда вызываем санитаров для помешанных. Инстинктная база — это наша базова прошивка, и любая оболочка  полностью ею определяется. Даже глючная программа все равно работает на ее основе.
Вспомним, что зачастую происходит с психикой, когда система решает, что все требования выполнены: наступает скука, пресыщенность, аппатия. Если бы в психике был заметный сегмент самообусловленности, то подобных сбоев, вроде, не должно было бы быть.
Хорошо, скажете вы, может быть, примерный механизм работает на уровне бытовой практики, но в науке... В науке работают простые люди. Начиная с лаборанта и кончая светилом научного разума, обобщающего обширные данные в очередную головоломную, но работающую теорию, деятельность всех их подчинена набору инстинктов с переменным коэффициентом их участия.
Но почему наука «работает»? Наука работает потому, что она дает результаты, совпадающие с запросами психики. Почему происходит последнее? Потому что в основе науки лежит обширный набор простых, унифицировнных, легко воспроизводимых психических состояний, помеченных метками, состояний, которые уже признаны системой адекватными с точки зрения гомеостаза этой системы.
Может показаться, что такая мысль притянута за уши: где психика, а где наука! Но любая другая версия приведет к зависанию сути науки в воздухе, скорее всего — к заклинаниям о ее объективности, не зависимой от субъекта. Нет - просто субъекты хорошо спелись на основе унифицированного, не подлежащего анализу и пересмотру набора психических «кирпичиков»*, из которых здание науки, как и бытовой практики, построено. Процветает любой вид совместной психической деятельности людей во всех тех случаях, когда в основе обнаруживается набор общих для всех строительных материалов в виде совместно воспроизводимых простых психических состояний.

Если мы согласимся с такой раскладкой, то можно сделать попытку прейти к вопросу о сложностях совместной психической деятельности в области «философии» — для простоты назовем это пока так.
Сходу можно предположить, что в основе индивидуальной психической активности на ниве выработки того, что принято называть мировоззренческой концепцией, лежит иной весовой набор инстинктов, чем в большинстве случаев попроще — это первый момент. Второй момент, еще более существенный — не существуетмелких стандартизированных кирпичиков для такого вида психической деятельности. На роль поставщика таких стройматериалов всегда претендовала философия, но внимательный анализ поставляемой ее продукции показывает, что это не стройматериалы, а готовые психоблоки и психоконструкции, и практически невозможно установить число, характер и последовательность структурных единиц, использованных при их создании. Достаточно обратиться к философскому словарю, чтобы после прочтения нескольких определений прийти к устойчивому выводу, что вас водят за нос —это  стандартный наперсток — нераскрытые понятия кочуют из определения в определение, «раскрывая» себя через себя же, но опосредованно, с участием других понятий, и вы быстро теряете нить. Это происходит не от злого умысла, а по причине, связанной со спецификой унифицированных состояний, необходимых для этого вида активности.

Таким образом, мы подошли к сути проблемы.
Чем занимаются ученые в творческом научном коллективе, когда они получают задание на разработку, скажем, регистратора нового типа с заданными характеристиками? Они довольно быстро активизируют примерно совпадающие базовые наборы своих психических состояний, имеющих хоть какое-то отношение к заданию. Дальше — дело техники: отдельные индивидуумы, работая в коллективе, пользуются любыми текущими достижениями других без труда, адаптируя их на унифицированном поле игры в своей психике.
Чем занимаются два философа, вступая в обсуждение своих философских конструкций? Но прежде следует поставить вопрос: чем занимается один философ, создавая свою философскую конструкцию? А еще лучше, начнем с одного ученого, в тиши кабинета пытающегося найти очередной ответ на свой вопрос. То, что в целом психический процесс во всех случаях определяется неким набором инстинктов с разными весовыми коэффициентами, не слишком проясняет проблему. Лучше посмотреть, чем пользуются люди в разных указанных ситуациях. Ученый — стандартизированным набором простых психо-кирпичиков, имеющим равное хождение в среде ему подобных. Решение, которое он предложит, с легкостью может быть рассмотрено как конструкция из этих (лично) известных кирпичиков другими игроками. Именно одинаковые строительные материалы обеспечивают инвариантность конструкции к мотивирующему инстинктному набору. Паразитируя на одной и той же научной идее, можно удовлетворять социальный инстинкт, или пищевой (в денежной модификации), или даже размножения в соответствующей модификации :)
С философией дело обстоит не столь очевидно. Первоначально, один философ, занимаясь вопросами мировоззрения (личного), может следовать любому инстинктному набору, и если этим  ограничится, то вопросов более не возникает. Полагая, что он создал адекватную концепцию, он удовлетворяет мотивационный комплекс. Но далее, когда формируется новый мотивационный комплекс, с упором на социальную составляющую, начинается поиск признания своей концепции другими субъектами. Вот тут наступает облом. Чем пользовался философ в своих созидательных трудах? А вот чем: аналогом научного задания в раннем примере здесь является точка аттрактора инстинктного комплекса, которая — в ста процентов случаев — не отрефлексирована субъектом. Идет поиск на основе смутных желаний достичь чего-то — такое вот себе «научное задание». Весь процесс далее строится по принципу «с ног на голову»: смутное принуждение к активности сверху — подбор крупноблочных психических состояний для строительства, тяп-ляп-строительство из этих блоков до тех пор, пока аттрактор не признает себя удовлетворенным. Для случая, когда в инстинктном мотивационном комплексе лидирует глупое тщестлавие с нулевой самореференцией, склонностью к самоублажению и самолюбованию, процесс такого строительства быстро  (и успешно!) заканчивается в тот момент, когда склепанная конструкция по размерам начинает превышать то, что может объять одним взглядом анализ такого «философа».
«Серьезные философы» отличаются только размером исходных блоков: они у них меньше сами по себе, а также применяется прием «обмана зрения» введением базовых блоков из набора стандартной человеческой практики в сочетании с не-базовыми психическими конструкционными блоками. Это сочетание более тонкое, чем у простаков, типа тех, кто говорит о «квантовой психике». Но в любом случае, самые малые строительные блоки философа не имеют четкой идентификации в любой другой психике — в лучшем случае, такая идентификация — кажущаяся. Например, если два человека или коллектив долго работают над одним вопросом и все имеют общую «выверенную» терминологию. Но можно не сомневаться, что легко может быть представлена «аналогичная» концепция на базе той же терминологии, взывающая к совершенно иным психическим состояниям, и ничего с этим поделать нельзя.
В итоге, это отвечает на вопрос, чем занимаются дискутирующие философы — тем же, чем ученые — по факту мотивоопределяющих основ, и совсем не тем, чем ученые — по факту использования неунифицированного словаря психических состояний.

В этом месте можно подвести черту, считая это рассуждение введением, и задаться вечным, проклятым вопросом о критериальности поиска. Особенностью подхода, который я хочу применить тут, является желание увидеть общий принцип определения критериальности для всех видов психической деятельности, преодолевающий как инстинктную предопределенность, так и саму субъектную «данность», и далее - «данность психической деятельности».
Я пытался показать, что хотя и есть линия разделения научной достоверности и философского произвола как двух способов психической активности, эта линия  проходит на довольно высоком уровне, и сохраняя ее не удастся выйти на новый уровень определения критериальности.

Я еще раз объяснюсь относительно того, что могло остаться непонятым: тот факт, что философ использует неотрефлексированные неунифицированные крупные строительные психо-блоки, а ученый — наоборот, мелкие, базовые, унифицированные, не делает разницу окончательной и непроходимой. Существует следующий уровень вниз, на котором строительная методика обоих групп делается неразличимой, потому что в обоих случаях разговор идет только об удовлетворении акцептора действия, о достижении точки аттрактора, а вопрос к количестве участников не имеет значения, иначе мы говорили бы об изменении статуса привилегированного доступа психики к своим состояниям на публичный.
Опять же, из чего следует, что мы не должны опускаться на уровень ниже, а зависать на описанном ранее? Это не праздый вопрос, он-то и есть камень преткновения в подобных дискуссиях. Каждый из участников обсуждения философской темы «зависает» на своем уровне, причудливо извилистом, с прыгающими тут и там максимумами и минимумами, что оченнь легко наблюдать именно в том обсуждении, которое я упомянул в начале поста. Там, где точки изгибов пересекаются, участники имеют мгновенный, но не широкий консенсус. Там, где изгиб проходит ниже, чем у собеседника, оппонент видит ограниченность/условность конструкции, понимает ее и поглощает ее своей, более фундаментальной конструкцией — но только по какому-то узкому параметру. В итоге наработка общей концепции, приводящей к совпадению психических состояний по факту использования унифицированных «кирпичиков» не происходит.

Вопрос о понижении уровня рассмотрения — скользкий и почти не воспринимающийся субъектом.
По моему мнению, этот факт является отражением того обстоятельства, что причинно-следственный детерминизм Р3 банально ограничен тавтологией, и действителен только при условии, что вопрос о понижении уровня рассмотрения не идет дальше остающейся неподвижной системы координат субъекта, в соответствии с которой краем Ойкумены является текущий статус феноменологии. Это очень важно — именно текущий, несмотря на то, что мы запросто понимаем — этот статус может быть изменен. Но экстраполяция и отказ от конституирующего значения текущего статуса — совершенно разные вещи, разные фундаментально. В этой точке даже развернуться в нужном направлении — принципиальная проблема. На это многократно и совершенно успешно указывал г-н Болдачев со своей максимой: Р3 — это наше все. Фишка в том, что субъект не может отказаться от текущего статуса, иначе это противоречило бы принципиальной тавтологичности детерминизма Р3-уровня. Далее — как обычно: я говорю, вы говорите... :) Я делаю очередную отчаянную попытку.

Представим себе, что человек исходно, с самого начала, параллельно со своим первым опытом, не формирует в себе психического состояния, связанного с представлением о текущем детерминизме, подтверждающем его опыт, а благодаря какой-то внешней силе формируется  состояние, ассоциируемое с представлением о том, что «детерминизм» его практики лежит вне его усилий и их интерпретаций. Речь идет о концепции порождающего слоя реальности. В таких условиях не смогло бы сформироваться психическое состояние, ассоциируемое с понятием «Я», потому что присущая нам уверенность относительно детерминизма этого «Я» просто была бы невозможной. Система смогла бы выделить себя из среды, т.е. было бы самоосознание, но оно бы существенно отличалось от того, что мы имеем сейчас. Самовыделение было бы «плавающим», контекстным, в то время, как для нашего случая оно абсолютное — ибо сказано: «Субъект».
Что в таком случае произошло бы с Р3-уровнем не-детерминированного в своей феноменологии «субъекта»? Этот уровень оказался бы разомкнутым, открытым. Наша мировоззренческая логика для такого существа выглядела бы совершенно идиотской. В данном случае очень уместна аналогия с блестящими рассуждениями Р.Рорти относительно инопланетян, у которых нет понятия «субъект». Для них наша логика, основанная на примате привилегированного доступа к своим состояниям кажется глупо избыточной.
Можно спорить о принципиальной реализуемости условий моего мысленного эксперимента, пытаясь тем самым подтвердить незыблемость Р3-уровня. Но приходится признать факт, что истинная детерминация Р3 лежит вне его феноменологии, и это делает возражения о возможности «размыкания» Р3 несостоятельными. Р3 разомкнут фактически, поскольку является проекцией и имеет основания вне своей феноменологии. Иное дело (!), что феноменология Р3 может ассоциироваться не только с тавтологией собственных соотношений, но и с феноменом собственного порождения — не на состояниях выделенной системы, а на реализации тропной потенции. (Элементы этого понимания я усматриваю в аргументации muha_a). Это обстоятельство и указывает именно на результат моего мысленного эксперимента, когда из существа субъекта выдернут детерминистический феноменологический хребет. Вместе с ним выдергивается «Я» как неподвижная часть системы координат. Р3 перестает быть только тем, чем она является для нас, не теряя, впрочем, своей текущей ипостаси. Другое дело, что теперь приходится специально вводить феноменальный детерминизм, порождать «Я» и все вытекающие из этого шага последствия, чтобы получить привычную нам (ранее) картину мира. Забавно, не правдал ли?

Как видите, проблемы интерпретации величайших достижений науки, проблемы формирования психически одинаково воспроизводимого мировоззрения, проблемы осознания «сознания» - это производные одной и той же проблемы, связанной с интеграцией в нашу сущность представления о детерминизме нашей феноменологии. Все решения лежат за пределами замкнутого Р3, но плата за вход (точнее — за выход) — отказ от себя.



  * Набор «кирпичиков» велик, но очевиден: это понятия соотношений (да-нет, больше-меньше, дальше-ближе и т.д.) аспекты владения учетом времени, счет, базовая логика и ее аксиоматика и все, что построено на их основе вторым эшелоном, непосредственно приложимым к практическим процедурам.

 

Comments

[boldachev.livejournal.com]

>>Хотя, если хорошо подумать, то я вполне могу себе представить нечто подобное :).<<

У вас все же густая каша в голове: вы никак не можете различить свои мысли о своих мыслях от конструирования текста о своих мысля о своих мыслях, различить то, что можно представить, от того, о чем и когда (в какой последовательности) можно говорить.

>>а о какой-то научной объективности в оценке той или иной схемы вероятно говорить здесь нельзя<<

Счастливый (или наоборот:) - вы еще хоть чуть-чуть, но верите, что ваши мысли о ваших мыслях имеют какое-то отношение к "научной объективности" :)

[muha-a.livejournal.com]

Я не особо напрягаюсь в выборе формулировок, а вы толкуете то что я пишу как вам хочется. Каша получается только по этой причине.