Трудности интерпретации 2. С нуля.
Aug. 21st, 2011 11:09 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
hitthelimitТрудное обсуждение в предыдущем посте заставляет меня искать новые интерпретации реальности, например, такие, которые бы более внятно говорили о Р2-реальности и предоставляли бы большую объяснительную гибкость.
На мысль о необходимости радикализации модели мира меня натолкнуло знакомство с парадоксом Мозга Больцмана (МБ), а также прочтение текстов по проблемам интерпретации макро-анизотропии времени. Я исхожу из существующей системной проблематики, связанной с невозможностью нетавтологической интерпретации специфических наблюдений. Это закон Клаузиуса, наличие времени, пространства, обратимость/необратимость времени, релятивистские ограничения, статистический характер поведения объектов микромира, нелокальность, квантовые макроэффекты, антропный принцип.
Для каждого случая делаются попытки контекстных объяснений, в основе которых, по моему текущему мнению, лежит одна и та же системная ошибка, хорошо наблюдаемая на примере МБ.
Думаю, было бы полезно сформировать хотя бы сырую модель реальности, которая бы позволяла говорить обо всем этом с опорой на единую основу.
Мне кажется, что самой тяжелой текущей проблемой попыток модельного отражения мира является трудно устранимый из рассуждений «сущностный» концептуальный остаток, этакая отрыжка примитивного материализма. Забавно, но при желании ее можно без труда обнаружить даже в солипсизме. К настоящему времени на выявление этой трудности я затратил приличные усилия, но должной четкости в восприятии этой фундаментальной ошибки мышления так и нет. Попробую еще раз:
Творим.
В основе всех бед лежит представление системы о себе. Я говорю о психике. Психика является центром «я-тропного» мира, центром порождения феноменологии и фиксированной точкой системы координат этой феноменологии.
Все контекстные экстраполяции, которые она строит, предусматривают свободное смещение точки системы координат куда угодно, но это происходит по «вложенному» принципу: система координат «я» является принципиально фиксированной, и контекстные координаты движутся внутри базовых.
Есть такой зрительный эффект: если долго не мигая смотреть в одну точку, изображение по всему полю зрения исчезает, каким бы ярким первоначально оно ни было. Именно поэтому наш глаз все время подергивается, обеспечивая свежесть восприятия на основе сравнения.
Точно так же исчезает для нас фиксированная настройка «я»-координат. Может показаться, что речь идет о чисто психологическом эффекте, легко выявляемом в правильном эксперименте. Да, это психологический эффект, и он легко выявляется. Проблема в том, что этот эффект имеет глубокую рекурентную структуру, и для любой контекстной автореференции психики есть физические/физиологические/психологические ограничители достижимой глубины рекурсии. Специально подобранными по контексту отражения методами можно «подергивать» базовую систему координат, выявляя ее парализующий статический эффект и отстраиваться от него, но то, что остается за рамками контекста неподвластно такому эксперименту. В итоге статичная картинка оставшейся неподвижной системы координат опять растворяется как призрак. В растворенном виде она определяет онтологию построений психики на невыявляемом уровне. Это ловушка, дьявольским изяществом которой я не перестаю восхищаться.
В самом деле: как вы можете что-то объяснить другой системе психики, если контекст вашего объяснения не отражается, маскируется неподвижной системой координат другого «я»? И это полбеды. Как система может «объяснить» что-то самой себе, если объяснительный механизм содержит неустранимое ограничение? Это не просто уроборос, а уроборос, уплотнившийся до функционального для системы предела.
Таким образом, речь могла бы идти о специфическом приеме, о создании такой модели, которая при любом обращении к ней приводила бы к заметному возмущению базовой системы координат субъекта, адекватно запрашиваемому контексту. Можно ли указать на необходимую специфику такого приема? Онтологически, такая специфика должна бы изначально быть в противоречии с сухим «сущностным» остатком системы «я»-координат.
Необходимо, чтобы эффект этого сухого остатка выводился из онтологии исходного представления, а не наоборот, в виде онтологии из «я»-координат (хроническая болезнь философии, между прочим).
Возможно ли это в принципе? Я могу предположить следующее: искомая онтология никоим образом не должна выявлять непосредственной связи с «сущностным» остатком «я»-координат. Эта связь должна быть опосредованная и восходящая, но ни в коем случае не нисходящая, тем более — непосредственная. Последнее указывало бы, что мы продолжаем оставаться в ловушке скрытой фиксации точки зрения.
Таким образом, я предлагаю методологию моделирования реальности и ее «верификацию». Если предлагается модель, то описание ее структуры проверяется на наличие «объяснительных» моментов, принадлежащих феноменологии «я». Если такие выявляются — это признак ошибочности модели. В этом месте впору взвыть: но как, черт возьми, можно избежать феноменологии Р3 в системе координат субъекта Р3?! На первый взгляд, вопрос кажется неразрешимым. Однако вспомним, что у нас есть ориентиры: это тот список принципиально необъяснимых наблюдений, де-факто выявляющих скрытый уровень фиксации «я»-координат. (Заметим: здесь я не говорю о скрытом уровне порождения феноменального мира). Этот список должен быть предельно расширен и положен в основу исходной модели таким образом, что модель не конфликтует ни с одинм из пунктов списка (в то время, как все эти пункты конфликтуют с нашей феноменологией). Задача нетривиальная, но хоть есть за что уцепиться.
Попробуем испечь первый блин, невзирая на его возможную форму :)
Начнем с проблем, связанных с дефиницией субстанциональности. Идея субстанциональности подвергается сейчас переосмыслению, напоровшись на принципиальные трудности нетавтологической или не требующей бесконечных регрессий интерпретации. В таком случае, возможно, первым ходом стоит сделать нечто, не связанное не только с субстанциональностью, но и вообще с представлением о Существовании (они действительно тесно связаны, эти два представления).
Не вижу ничего более радикального, чем поддержать имеющую какое-то хождение (Владко Ведрал, «Декодируя реальность...») идею о том, что исходным продуктом реальности выступает Ничто.
Этот первый момент совсем не так прост или даже примитивен, как может показаться затаившейся в засаде неподвижной системе «я»-координат. Указание на нечто, независимо от его контекстности, вводит это нечто в зону существования, а указание, что это нечто — Ничто, выводит это существование из зоны Р3 спекуляций. Таким образом, наш первый шаг не засорен феноменологией Р3, и при этом предоставляет основу для следующего шага.
Имея в качестве исходного продукта фактический ноль, можно говорить о любых операциях над ним, при том, что вопрос о феноменальном смысле этих операций поставить невозможно, значит, чистота от феноменологических загрязнений гарантирована, и проследить нисходящую аналитическую цепочку от Р3 пока невозможно.
Тем не менее, следует (в духе полезности моделирования) как-то представлять смысл наших креационистских шагов. Операции над Ничто носят смысл потенций, тождественных самим операциям. Первичные операции могут быть любыми, истинно случайными, и их набор выступает в виде потенции, а не чего-то актуализированного сверх их самотождественности.
На следующем шаге отметим, что операции над Ничто не могут иметь определенности, значит, любая операция выступает (может выступать) в вероятностной форме, одновременно предоставляя все возможные свои весовые варианты. Другими словами речь идет о произвольном наборе потенций, приложимых к ничто (последнее вообще избыточно — просто набор потенций), каких существует бесконечное множество, что порождает первый (истинный) уровень множества мультиверса.
В зависимости от конкретного набора исходных потенций, этот набор, находясь вне времени и пространства, генерирует «мгновенно» или «на протяжении вечности» (ни то, ни иное не имеет интерпретационного смысла) систему отношений потенций определенного вида, которая есть вся сразу. Т.е., все возможные миры, числом бесконечность, существуют всегда, и для этого ничего не нужно.
Дальше в дело вступает тропный принцип, принцип, на работу которого не распространяется слепота неподвижной системы «я»-координат. Общий смысл тропности гласит: есть то, что есть, или то, что есть — есть. Тропный принцип является развитием идеи существования без отягощения ее «сухим остатком сущности», так как он может отбирать что угодно. Тропный принцип позволяет существовать Р2, так как за основу берется базовая модель в виде набора потенций, а не феноменология Р3.
Смысл тропности может звучать по-идиотски, но именно в таком виде он выбивает фундамент, обездвиживающий систему «я»-координат. Далее это станет боле понятно.
В исходнике набора потенций эти потенции могут быть представлены в любом виде. Мы находимся в версии, где потенции представлены статистически равномерно, т.е. имеется один вариант вероятности потенции, равный единице, на бесконечное количество меньших, чем единица. Действие потенции выступает как в виде однозначного, так и вероятностного. Не вникая в детали, просто представим себе мир-исходник в виде бесконечной системы паутинок, где толщина паутинки имеет вес потенции, а вероятности, равные единице, помечены золотом.
В этом мире ничего не происходит, ибо Ничто остается ничто, даже если оно — вместилище бесконечно сложной игры потенций. Он просто есть, как потенция сам по себе, и их бесчисленное множество. Он не нуждается во времени и пространстве, равно как и в своей манифестации.
Далее, в этой статичной паутине выделяем участок. Вопрос о том, кто и как выделяет, не проходит: ответ заключается в том, что такое выделение возможно как потенциальная опция, предоставляемая исходником мира, и это выделение может быть любым. Это выделение не имеет пока отношения к Р3, таким образом засорения модели не происходит.
Теперь самое время задуматься: каким образом на базе такого потенциального мира-исходника могла бы проявиться манифестация его наличия. Опасность этого этапа в том, что мы сразу начинаем думать в терминах Р3-манифестации бытия, но на это у нас нет права, так как наша модель-исходник не содержит ровным счетом ничего из Р3-феноменологии — ведь мы так старались. Все, что мы можем сделать, это выделить участок паутины, статичный, не имеющий видимых механизмов манифестации в самом себе.
Если бы, и как только, нам пришла бы в голову мысль ввести в игру хоть какой-то присущий исходнику механизм само-манифестации, это означало бы заражение исходника продуктом фиксации «я»-координат.
Сильная сторона этой модели в том, что начав с Ничто, и играя только в потенции, мы уже не можем позволить себе ничего «сущностного», ибо взяться ему неоткуда — зато его пояление было бы лакмусовой бумажной на ту самую фундаментальную системную ошибку мышления. Каждый следующий наш шаг должен опираться только на потенции, и так мы должны прийти к Р3 без купюр, в то время как обратный процесс невозможен, как невозможен функционально значимый обратный ток в диоде.
Так что же с манифестацией? Она может быть какой угодно. Не следует под манифестацией понимать нечто специфическое по Р3-сценарию. Во-первых, базовая манифестация тождественна самому исходнику, просто своим соответствием частному сценарию данного мира-исходника. Во-вторых, опять же в тождественном соответствии с любой частью исходника, она может быть частной уже внутри его. И мы все еще не выходим из схемы потенциального мира.
Таким образом, мы аккуратно пришли к тому, что тропность позволяет говорить о любом участке потенциального мира, подразумевая некий тип манифестации по факту выделения. Этот подход порождает следующий слой реальностей — мульти-мир на базе отдельного мира-исходника. Их количество также истинно бесконечно, и опять же, для этой реализации ничего не требуется, потенции остаются потенциями. В этом месте мы можем с удовлетворением констатировать, что у нас появился не просто Р2-мир, а сразу бесконечное их число, и вопрос о том, кто в этих мирах их отражает не имеет смысла — исходная культура потенциальной реальности чиста от загрязнителей нашего частного Р3.
Понятно, что феноменология всех этих Р2 может как быть похожей на нашу, так и не иметь ничего общего.
Итак, откуда же все-таки берется феноменология, манифестация на статичных выделениях? Ниоткуда — потому она и разная, в строгом соответствии с принципом выделения. Одно-единственное тропное попадание на определенный тип выделения дает нам нашу Р2 и якобы конституирующие ее Р3. На самом деле неправильно в данной модели говорить, что именно Р3 создают картину Р2 — Р3 «создают» только собственную картину, Р3. Отметим: даже в этот момент мы не производим никакой спецификации относительно типа феноменологии нашего выделения.
Тем не менее, короткий намек на эту тему я сделал ранее, говоря о золотых нитях паутины. Это переходы с вероятностью строго равной единице. Если опустить пока момент драйва, порождающего феномен времени, то факт выборочного выделения золотой части паутины дает возможность формированию отличной от вероятностной феноменологии. При прочих равных — нам сейчас все равно каких! - механизмах прокрутки выделений внутри мира-исходника, на переходах с вероятностными весовыми коэффициентами меньшими единицы возможно затухание в том случае, когда оно не происходит на золотых переходах. Это порождает различение, и разделение феноменологий по признаку исходного выделения (которого, впрочем, никто не делал, так как с потенциями никакие операции невозможны, да и некому).
Феномен незатухания на «единичных» переходах оформляется в потенцию специфической манифестации. В потенцию! Мы тропно находимся в выделении, в котором переходы по золотым нитям осуществляются определенным образом, который манифестируется как течение времени со всеми сопутствующими атрибутами. При этом мы понимаем, что есть еще бесконечное число таких же выделений, равно как и тех, в которых время движется обратно, как и тех, где картинка статична и т.д.
Никогда и ни при каких обстоятельствах не будет дан «сущностный» ответ на вопрос, почему время необратимо де-факто и обратимо в наших формулах, или почему у нас такая картина с энтропией.
Таким образом, мы врываемся в Р2-Р3 действительность, добавляя тропность на уровне Р2, порождающую (тропными выделениями) опять же истинно бесконечное множество Р3-субъектов, не привнося в нашу конструкцию ничего из феноменальных проблем функционирования частных Р3.
Пробуем на зуб.
Итак, имеем модель мира, которая говорит нам следующее. Все что есть, есть реализация потенций — на уровне потенций, включая манифестацию (феноменологию) реализации. Нет «истинного» механизма объяснения, почему в нашем мире все так, а не иначе, потому что параллельно с нами и нигде, как и мы, сосуществуют множество существенно различающихся «реализаций» потенций «нашего» исходника мира, не говоря уже о первом слое мультиверса. Все наши объяснения всегда будут строиться на основании того, что мы сможем нарыть на уровне «реализации» тропно-частной феноменологии, но факт неуправляемой никем тропности неизменно будет приводить нас к парадоксам и когнитивным разрывам. Мы при любых раскладках будем оставаться жертвами тропности своего «существования». (Это не совсем одно и то же, что быть жертвой фиксации «я»-координат.)
Что можно сказать, например, о нелокальности, основываясь на этой модели мира?
Уточним еще раз, что такие вещи, как «опыт», «наблюдатель», да и само «отражение действительности» принципиально меняют свой смысл, если мы обращаемся к данной модели. Это не нечто сущностное, это феноменологическая манифестация потенций, которые уже существуют, существовали всегда, и такими пребудут всегда. Вся фишка в тропности выбора, определяющего конкретику манифестации. Так, факт нашего знакомства с микромиром и его иной феноменологией, является следствием данной нам тропности, которая, надо полагать (в уточнение сделанного ранее предположения) включает в свою «реализацию» не только золотые нити, но и в какой-то мере, о чем мне пока трудно судить, вероятностные. Последние отвечают за изменение привычной феноменологии. Это примечательный момент, бросающий первый луч света на проблему, которой я занимаюсь почти всю жизнь: все выглядит так, что феноменология конкретной тропности не исчерпывается ее текущим видом.
Это банально, но и продуктивно: в какие-то узловые моменты «реализации» тропного выбора для отдельных Р3 картина феноменологии может меняться, включая ранее невозможные моменты.
Это имеет отношение к основному вопросу, который я могу сформулировать сейчас: каково соотношение частной феноменологии Р3 и исходника мира? Всейчас можно полностью отказаться от идеи о самодостаточной активности слоя Р2 и частных Р3, при этом в их феноменологии ничего не меняется, так как активную часть мы выносим теперь в реализацию потенции в соответствии с данном тропным выбором.
Чтобы лучше понять значение этого момента, вернемся к опытам Малдера и Скалли. В целом, теперь уже можно говорить, что данная нам тропность предусматривает присутствие эффектов от реализации вероятностных нитей в Р2, но до этого мы не могли говорить о соответсвующей феноменологии в частных Р3. С появлением экспериментов, свидетельствующих о нелокальности, такая феноменология появилась. Примечательно то, что наличие нелокальности можно было бы предположить, исходя из этого варианта модели мира. Это очень интересно с точки зрения функциональности феноменологии. Напомню, что тропность не предусматривает в структуре реализации лжи, все что реализуется — истинно. Если феноменология действительно предсказывает эффект, манифестации которого еще никогда не было для данного Р3, то возникает еще один сложный вопрос: о соотношении базовой истинности феноменологии и адекватности феноменологических интерполяций, и в первую очередь о смысле этих интерполяций.
Интуиция предполагает, что существует дополнительный критерий истинности для определенного слоя феноменологии, основанный на выборе адекватности предсказания. Тем не менее, логика говорит, что это невозможно в рамках предложенной модели, и что таким образом я рискую осуществить ее заражение вирусом фиксированных «я»-координат. Будем последовательны, и предположим, что феноменологические интерполяции и экстраполяции все равно есть следствия текущей реализации тропного выбора, и феноменология не обладает собственной функциональностью, не тавтологичной версиям, порожденным внутри самой феноменологии.
Поэтому, когда мы доходим до коробочек Малдера, то это следует понимать так:
Коробочки были приготовлены специфическим способом, описание которого выходит за пределы привычной Р3 феноменологии. Этот момент наступил как предусмотренный тропным выбором, и на феноменальном слое это нашло свое отражение в появлении КМ, знаний, накопленных на базе экспериментов, наличия технологии приготовления «коробочек Малдера». Сам эксперимент с коробочками внес новый тип манифестации в определенный набор Р3, изменив их феноменологии, в частности, породив феноменологию удивления результатами и сложности с интерпретациями. В терминах предложенной модели это значит, что реализация тропного выбора на данном этапе задействует вероятностные нити с проявлением результата (манифестацией) на уровне одного Р3 или набора Р3. Это также значит, что сами Р3 изменились таким образом, что способны демонстрировать соответствующую феноменологию. Т.е., частное состояние, текущая реализация тропного выбора в исходнике мира автоматически и мгновенно корректирует, а фактически — определяет частную тропность на уровне Р2 и всех Р3.
Но ошибка фиксации системы координат самореференции Р3 подает это как обратный анализ, от статуса Р3 как причины к наблюдаемым следствиям, т.е. картина мира переворачивается с ног на голову.
В этом режиме интерпретация наблюдений Малдера невозможна. Зато нет проблем предположить, что если коробки приготовленны с задействованием не-золотых нитей на определенном участке реализации тропности, то в момент феноменального выхода информации от первой коробки осуществляется переход на золотые нити, как для первой, так и для второй, спутанной коробки. Это решает проблему скрытых параметров: они есть в том смысле, что подлежащий манифестации статус второй коробки предопределен, но только после манифестации статуса первой коробки, и их нет в том смысле, что это не параметры слоя Р2, значит нет дальнодействия и прочих «чудес». Тропность и фиксируемая феноменология — достаточные механизмы для непарадоксального мира.
Как видим, устранение понятия «наблюдатель/наблюдение» как чего-то активного в глубинном слое реальности дает нам непротиворечивую модель: стерильный консервировнный продукт в банке, которую не разорвет на куски брожением заразы обездвиженных «я»-координат. Всякий раз, когда есть необходимость, банку можно открыть и потреблять продукт без риска отравиться бациллой онтологического эго-центризма.
На мысль о необходимости радикализации модели мира меня натолкнуло знакомство с парадоксом Мозга Больцмана (МБ), а также прочтение текстов по проблемам интерпретации макро-анизотропии времени. Я исхожу из существующей системной проблематики, связанной с невозможностью нетавтологической интерпретации специфических наблюдений. Это закон Клаузиуса, наличие времени, пространства, обратимость/необратимость времени, релятивистские ограничения, статистический характер поведения объектов микромира, нелокальность, квантовые макроэффекты, антропный принцип.
Для каждого случая делаются попытки контекстных объяснений, в основе которых, по моему текущему мнению, лежит одна и та же системная ошибка, хорошо наблюдаемая на примере МБ.
Думаю, было бы полезно сформировать хотя бы сырую модель реальности, которая бы позволяла говорить обо всем этом с опорой на единую основу.
Мне кажется, что самой тяжелой текущей проблемой попыток модельного отражения мира является трудно устранимый из рассуждений «сущностный» концептуальный остаток, этакая отрыжка примитивного материализма. Забавно, но при желании ее можно без труда обнаружить даже в солипсизме. К настоящему времени на выявление этой трудности я затратил приличные усилия, но должной четкости в восприятии этой фундаментальной ошибки мышления так и нет. Попробую еще раз:
Творим.
В основе всех бед лежит представление системы о себе. Я говорю о психике. Психика является центром «я-тропного» мира, центром порождения феноменологии и фиксированной точкой системы координат этой феноменологии.
Все контекстные экстраполяции, которые она строит, предусматривают свободное смещение точки системы координат куда угодно, но это происходит по «вложенному» принципу: система координат «я» является принципиально фиксированной, и контекстные координаты движутся внутри базовых.
Есть такой зрительный эффект: если долго не мигая смотреть в одну точку, изображение по всему полю зрения исчезает, каким бы ярким первоначально оно ни было. Именно поэтому наш глаз все время подергивается, обеспечивая свежесть восприятия на основе сравнения.
Точно так же исчезает для нас фиксированная настройка «я»-координат. Может показаться, что речь идет о чисто психологическом эффекте, легко выявляемом в правильном эксперименте. Да, это психологический эффект, и он легко выявляется. Проблема в том, что этот эффект имеет глубокую рекурентную структуру, и для любой контекстной автореференции психики есть физические/физиологические/психологические ограничители достижимой глубины рекурсии. Специально подобранными по контексту отражения методами можно «подергивать» базовую систему координат, выявляя ее парализующий статический эффект и отстраиваться от него, но то, что остается за рамками контекста неподвластно такому эксперименту. В итоге статичная картинка оставшейся неподвижной системы координат опять растворяется как призрак. В растворенном виде она определяет онтологию построений психики на невыявляемом уровне. Это ловушка, дьявольским изяществом которой я не перестаю восхищаться.
В самом деле: как вы можете что-то объяснить другой системе психики, если контекст вашего объяснения не отражается, маскируется неподвижной системой координат другого «я»? И это полбеды. Как система может «объяснить» что-то самой себе, если объяснительный механизм содержит неустранимое ограничение? Это не просто уроборос, а уроборос, уплотнившийся до функционального для системы предела.
Таким образом, речь могла бы идти о специфическом приеме, о создании такой модели, которая при любом обращении к ней приводила бы к заметному возмущению базовой системы координат субъекта, адекватно запрашиваемому контексту. Можно ли указать на необходимую специфику такого приема? Онтологически, такая специфика должна бы изначально быть в противоречии с сухим «сущностным» остатком системы «я»-координат.
Необходимо, чтобы эффект этого сухого остатка выводился из онтологии исходного представления, а не наоборот, в виде онтологии из «я»-координат (хроническая болезнь философии, между прочим).
Возможно ли это в принципе? Я могу предположить следующее: искомая онтология никоим образом не должна выявлять непосредственной связи с «сущностным» остатком «я»-координат. Эта связь должна быть опосредованная и восходящая, но ни в коем случае не нисходящая, тем более — непосредственная. Последнее указывало бы, что мы продолжаем оставаться в ловушке скрытой фиксации точки зрения.
Таким образом, я предлагаю методологию моделирования реальности и ее «верификацию». Если предлагается модель, то описание ее структуры проверяется на наличие «объяснительных» моментов, принадлежащих феноменологии «я». Если такие выявляются — это признак ошибочности модели. В этом месте впору взвыть: но как, черт возьми, можно избежать феноменологии Р3 в системе координат субъекта Р3?! На первый взгляд, вопрос кажется неразрешимым. Однако вспомним, что у нас есть ориентиры: это тот список принципиально необъяснимых наблюдений, де-факто выявляющих скрытый уровень фиксации «я»-координат. (Заметим: здесь я не говорю о скрытом уровне порождения феноменального мира). Этот список должен быть предельно расширен и положен в основу исходной модели таким образом, что модель не конфликтует ни с одинм из пунктов списка (в то время, как все эти пункты конфликтуют с нашей феноменологией). Задача нетривиальная, но хоть есть за что уцепиться.
Попробуем испечь первый блин, невзирая на его возможную форму :)
Начнем с проблем, связанных с дефиницией субстанциональности. Идея субстанциональности подвергается сейчас переосмыслению, напоровшись на принципиальные трудности нетавтологической или не требующей бесконечных регрессий интерпретации. В таком случае, возможно, первым ходом стоит сделать нечто, не связанное не только с субстанциональностью, но и вообще с представлением о Существовании (они действительно тесно связаны, эти два представления).
Не вижу ничего более радикального, чем поддержать имеющую какое-то хождение (Владко Ведрал, «Декодируя реальность...») идею о том, что исходным продуктом реальности выступает Ничто.
Этот первый момент совсем не так прост или даже примитивен, как может показаться затаившейся в засаде неподвижной системе «я»-координат. Указание на нечто, независимо от его контекстности, вводит это нечто в зону существования, а указание, что это нечто — Ничто, выводит это существование из зоны Р3 спекуляций. Таким образом, наш первый шаг не засорен феноменологией Р3, и при этом предоставляет основу для следующего шага.
Имея в качестве исходного продукта фактический ноль, можно говорить о любых операциях над ним, при том, что вопрос о феноменальном смысле этих операций поставить невозможно, значит, чистота от феноменологических загрязнений гарантирована, и проследить нисходящую аналитическую цепочку от Р3 пока невозможно.
Тем не менее, следует (в духе полезности моделирования) как-то представлять смысл наших креационистских шагов. Операции над Ничто носят смысл потенций, тождественных самим операциям. Первичные операции могут быть любыми, истинно случайными, и их набор выступает в виде потенции, а не чего-то актуализированного сверх их самотождественности.
На следующем шаге отметим, что операции над Ничто не могут иметь определенности, значит, любая операция выступает (может выступать) в вероятностной форме, одновременно предоставляя все возможные свои весовые варианты. Другими словами речь идет о произвольном наборе потенций, приложимых к ничто (последнее вообще избыточно — просто набор потенций), каких существует бесконечное множество, что порождает первый (истинный) уровень множества мультиверса.
В зависимости от конкретного набора исходных потенций, этот набор, находясь вне времени и пространства, генерирует «мгновенно» или «на протяжении вечности» (ни то, ни иное не имеет интерпретационного смысла) систему отношений потенций определенного вида, которая есть вся сразу. Т.е., все возможные миры, числом бесконечность, существуют всегда, и для этого ничего не нужно.
Дальше в дело вступает тропный принцип, принцип, на работу которого не распространяется слепота неподвижной системы «я»-координат. Общий смысл тропности гласит: есть то, что есть, или то, что есть — есть. Тропный принцип является развитием идеи существования без отягощения ее «сухим остатком сущности», так как он может отбирать что угодно. Тропный принцип позволяет существовать Р2, так как за основу берется базовая модель в виде набора потенций, а не феноменология Р3.
Смысл тропности может звучать по-идиотски, но именно в таком виде он выбивает фундамент, обездвиживающий систему «я»-координат. Далее это станет боле понятно.
В исходнике набора потенций эти потенции могут быть представлены в любом виде. Мы находимся в версии, где потенции представлены статистически равномерно, т.е. имеется один вариант вероятности потенции, равный единице, на бесконечное количество меньших, чем единица. Действие потенции выступает как в виде однозначного, так и вероятностного. Не вникая в детали, просто представим себе мир-исходник в виде бесконечной системы паутинок, где толщина паутинки имеет вес потенции, а вероятности, равные единице, помечены золотом.
В этом мире ничего не происходит, ибо Ничто остается ничто, даже если оно — вместилище бесконечно сложной игры потенций. Он просто есть, как потенция сам по себе, и их бесчисленное множество. Он не нуждается во времени и пространстве, равно как и в своей манифестации.
Далее, в этой статичной паутине выделяем участок. Вопрос о том, кто и как выделяет, не проходит: ответ заключается в том, что такое выделение возможно как потенциальная опция, предоставляемая исходником мира, и это выделение может быть любым. Это выделение не имеет пока отношения к Р3, таким образом засорения модели не происходит.
Теперь самое время задуматься: каким образом на базе такого потенциального мира-исходника могла бы проявиться манифестация его наличия. Опасность этого этапа в том, что мы сразу начинаем думать в терминах Р3-манифестации бытия, но на это у нас нет права, так как наша модель-исходник не содержит ровным счетом ничего из Р3-феноменологии — ведь мы так старались. Все, что мы можем сделать, это выделить участок паутины, статичный, не имеющий видимых механизмов манифестации в самом себе.
Если бы, и как только, нам пришла бы в голову мысль ввести в игру хоть какой-то присущий исходнику механизм само-манифестации, это означало бы заражение исходника продуктом фиксации «я»-координат.
Сильная сторона этой модели в том, что начав с Ничто, и играя только в потенции, мы уже не можем позволить себе ничего «сущностного», ибо взяться ему неоткуда — зато его пояление было бы лакмусовой бумажной на ту самую фундаментальную системную ошибку мышления. Каждый следующий наш шаг должен опираться только на потенции, и так мы должны прийти к Р3 без купюр, в то время как обратный процесс невозможен, как невозможен функционально значимый обратный ток в диоде.
Так что же с манифестацией? Она может быть какой угодно. Не следует под манифестацией понимать нечто специфическое по Р3-сценарию. Во-первых, базовая манифестация тождественна самому исходнику, просто своим соответствием частному сценарию данного мира-исходника. Во-вторых, опять же в тождественном соответствии с любой частью исходника, она может быть частной уже внутри его. И мы все еще не выходим из схемы потенциального мира.
Таким образом, мы аккуратно пришли к тому, что тропность позволяет говорить о любом участке потенциального мира, подразумевая некий тип манифестации по факту выделения. Этот подход порождает следующий слой реальностей — мульти-мир на базе отдельного мира-исходника. Их количество также истинно бесконечно, и опять же, для этой реализации ничего не требуется, потенции остаются потенциями. В этом месте мы можем с удовлетворением констатировать, что у нас появился не просто Р2-мир, а сразу бесконечное их число, и вопрос о том, кто в этих мирах их отражает не имеет смысла — исходная культура потенциальной реальности чиста от загрязнителей нашего частного Р3.
Понятно, что феноменология всех этих Р2 может как быть похожей на нашу, так и не иметь ничего общего.
Итак, откуда же все-таки берется феноменология, манифестация на статичных выделениях? Ниоткуда — потому она и разная, в строгом соответствии с принципом выделения. Одно-единственное тропное попадание на определенный тип выделения дает нам нашу Р2 и якобы конституирующие ее Р3. На самом деле неправильно в данной модели говорить, что именно Р3 создают картину Р2 — Р3 «создают» только собственную картину, Р3. Отметим: даже в этот момент мы не производим никакой спецификации относительно типа феноменологии нашего выделения.
Тем не менее, короткий намек на эту тему я сделал ранее, говоря о золотых нитях паутины. Это переходы с вероятностью строго равной единице. Если опустить пока момент драйва, порождающего феномен времени, то факт выборочного выделения золотой части паутины дает возможность формированию отличной от вероятностной феноменологии. При прочих равных — нам сейчас все равно каких! - механизмах прокрутки выделений внутри мира-исходника, на переходах с вероятностными весовыми коэффициентами меньшими единицы возможно затухание в том случае, когда оно не происходит на золотых переходах. Это порождает различение, и разделение феноменологий по признаку исходного выделения (которого, впрочем, никто не делал, так как с потенциями никакие операции невозможны, да и некому).
Феномен незатухания на «единичных» переходах оформляется в потенцию специфической манифестации. В потенцию! Мы тропно находимся в выделении, в котором переходы по золотым нитям осуществляются определенным образом, который манифестируется как течение времени со всеми сопутствующими атрибутами. При этом мы понимаем, что есть еще бесконечное число таких же выделений, равно как и тех, в которых время движется обратно, как и тех, где картинка статична и т.д.
Никогда и ни при каких обстоятельствах не будет дан «сущностный» ответ на вопрос, почему время необратимо де-факто и обратимо в наших формулах, или почему у нас такая картина с энтропией.
Таким образом, мы врываемся в Р2-Р3 действительность, добавляя тропность на уровне Р2, порождающую (тропными выделениями) опять же истинно бесконечное множество Р3-субъектов, не привнося в нашу конструкцию ничего из феноменальных проблем функционирования частных Р3.
Пробуем на зуб.
Итак, имеем модель мира, которая говорит нам следующее. Все что есть, есть реализация потенций — на уровне потенций, включая манифестацию (феноменологию) реализации. Нет «истинного» механизма объяснения, почему в нашем мире все так, а не иначе, потому что параллельно с нами и нигде, как и мы, сосуществуют множество существенно различающихся «реализаций» потенций «нашего» исходника мира, не говоря уже о первом слое мультиверса. Все наши объяснения всегда будут строиться на основании того, что мы сможем нарыть на уровне «реализации» тропно-частной феноменологии, но факт неуправляемой никем тропности неизменно будет приводить нас к парадоксам и когнитивным разрывам. Мы при любых раскладках будем оставаться жертвами тропности своего «существования». (Это не совсем одно и то же, что быть жертвой фиксации «я»-координат.)
Что можно сказать, например, о нелокальности, основываясь на этой модели мира?
Уточним еще раз, что такие вещи, как «опыт», «наблюдатель», да и само «отражение действительности» принципиально меняют свой смысл, если мы обращаемся к данной модели. Это не нечто сущностное, это феноменологическая манифестация потенций, которые уже существуют, существовали всегда, и такими пребудут всегда. Вся фишка в тропности выбора, определяющего конкретику манифестации. Так, факт нашего знакомства с микромиром и его иной феноменологией, является следствием данной нам тропности, которая, надо полагать (в уточнение сделанного ранее предположения) включает в свою «реализацию» не только золотые нити, но и в какой-то мере, о чем мне пока трудно судить, вероятностные. Последние отвечают за изменение привычной феноменологии. Это примечательный момент, бросающий первый луч света на проблему, которой я занимаюсь почти всю жизнь: все выглядит так, что феноменология конкретной тропности не исчерпывается ее текущим видом.
Это банально, но и продуктивно: в какие-то узловые моменты «реализации» тропного выбора для отдельных Р3 картина феноменологии может меняться, включая ранее невозможные моменты.
Это имеет отношение к основному вопросу, который я могу сформулировать сейчас: каково соотношение частной феноменологии Р3 и исходника мира? Всейчас можно полностью отказаться от идеи о самодостаточной активности слоя Р2 и частных Р3, при этом в их феноменологии ничего не меняется, так как активную часть мы выносим теперь в реализацию потенции в соответствии с данном тропным выбором.
Чтобы лучше понять значение этого момента, вернемся к опытам Малдера и Скалли. В целом, теперь уже можно говорить, что данная нам тропность предусматривает присутствие эффектов от реализации вероятностных нитей в Р2, но до этого мы не могли говорить о соответсвующей феноменологии в частных Р3. С появлением экспериментов, свидетельствующих о нелокальности, такая феноменология появилась. Примечательно то, что наличие нелокальности можно было бы предположить, исходя из этого варианта модели мира. Это очень интересно с точки зрения функциональности феноменологии. Напомню, что тропность не предусматривает в структуре реализации лжи, все что реализуется — истинно. Если феноменология действительно предсказывает эффект, манифестации которого еще никогда не было для данного Р3, то возникает еще один сложный вопрос: о соотношении базовой истинности феноменологии и адекватности феноменологических интерполяций, и в первую очередь о смысле этих интерполяций.
Интуиция предполагает, что существует дополнительный критерий истинности для определенного слоя феноменологии, основанный на выборе адекватности предсказания. Тем не менее, логика говорит, что это невозможно в рамках предложенной модели, и что таким образом я рискую осуществить ее заражение вирусом фиксированных «я»-координат. Будем последовательны, и предположим, что феноменологические интерполяции и экстраполяции все равно есть следствия текущей реализации тропного выбора, и феноменология не обладает собственной функциональностью, не тавтологичной версиям, порожденным внутри самой феноменологии.
Поэтому, когда мы доходим до коробочек Малдера, то это следует понимать так:
Коробочки были приготовлены специфическим способом, описание которого выходит за пределы привычной Р3 феноменологии. Этот момент наступил как предусмотренный тропным выбором, и на феноменальном слое это нашло свое отражение в появлении КМ, знаний, накопленных на базе экспериментов, наличия технологии приготовления «коробочек Малдера». Сам эксперимент с коробочками внес новый тип манифестации в определенный набор Р3, изменив их феноменологии, в частности, породив феноменологию удивления результатами и сложности с интерпретациями. В терминах предложенной модели это значит, что реализация тропного выбора на данном этапе задействует вероятностные нити с проявлением результата (манифестацией) на уровне одного Р3 или набора Р3. Это также значит, что сами Р3 изменились таким образом, что способны демонстрировать соответствующую феноменологию. Т.е., частное состояние, текущая реализация тропного выбора в исходнике мира автоматически и мгновенно корректирует, а фактически — определяет частную тропность на уровне Р2 и всех Р3.
Но ошибка фиксации системы координат самореференции Р3 подает это как обратный анализ, от статуса Р3 как причины к наблюдаемым следствиям, т.е. картина мира переворачивается с ног на голову.
В этом режиме интерпретация наблюдений Малдера невозможна. Зато нет проблем предположить, что если коробки приготовленны с задействованием не-золотых нитей на определенном участке реализации тропности, то в момент феноменального выхода информации от первой коробки осуществляется переход на золотые нити, как для первой, так и для второй, спутанной коробки. Это решает проблему скрытых параметров: они есть в том смысле, что подлежащий манифестации статус второй коробки предопределен, но только после манифестации статуса первой коробки, и их нет в том смысле, что это не параметры слоя Р2, значит нет дальнодействия и прочих «чудес». Тропность и фиксируемая феноменология — достаточные механизмы для непарадоксального мира.
Как видим, устранение понятия «наблюдатель/наблюдение» как чего-то активного в глубинном слое реальности дает нам непротиворечивую модель: стерильный консервировнный продукт в банке, которую не разорвет на куски брожением заразы обездвиженных «я»-координат. Всякий раз, когда есть необходимость, банку можно открыть и потреблять продукт без риска отравиться бациллой онтологического эго-центризма.
