![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
hitthelimit) wrote2012-05-15 06:58 pm
Трудности интерпретации: конструкция/деконструкция реальности.
Так существует ли возможность преодоления парадокса марионетки?
Обычно, создавая концепции, мы неизбежно исходим из некоторой аксиоматики, т.е. в основу наших построений закладывается нечто такое, что видится нам фундаментальным и не вызывает на данный момент сомнения. Положительным моментом такого подхода является наличие фундамента — основы для конструкции и поставщика согласующихся с ним кирпичиков кострукции. Отрицательным моментом является тот факт, что аксиоматика ограничивает формы конструкций и их мощность. Если иметь в виду пределы познания, то возникает вопрос о механизмах выхода за рамки аксиоматического подхода, о возможности расширения контекста концепций.
В первом приближении здесь видится парадокс, однако познание разворачивается, аксиоматика постоянно модифицируется, что соответствует идее целостности мира. Следовательно, есть некий механизм, который работает на расширение контекстов познания, невзирая на исходную привязанность к аксиоматическим фундаментам. Если бы это было не так, то это было бы крайне удивительно: это означало бы, что познание является самостоятельным процессом, выпадающим из целостности мира, что из без того непонятную ситуацию усложняло бы необыкновенно.
Такой механизм можно без труда выявить и описать, но тут же возникнет новая проблема: это возможно только в терминах концепций, опирающихся на фиксированную аксиоматику. И мы опять сталкиваемся с тем же парадоксом, но уже на более частном уровне. Напрашивается регрессия неясной длины. Любая попытка избавиться от парадокса будет порождать новую регрессию.
Это можно показать на примере анализа концепций лжи и истины. Полагается, что истина может быть только относительной. Однако, относительность истины в рамках целостного мира требует разъяснения. Откуда берется относительность в том, что мыслится абсолютом? Можно заявить, что ничего не мыслится абсолютом, но это будет противоречить идее даже относительной истины. Для того, чтобы отказаться от подозрительной идеи абсолюта как прародителя любых аксиом, следует отказаться от различения истины и лжи. Пытаясь понять, как вообще могли появиться эти две концепции, мы обнаружим, что причина лежит в том, что мы называем различением. Но различение — это не просто два разных состояния, а два состояния, которые сравниваются. Сравнение — это не статус, это процесс. А все процессы имеют параметр времени, с его привычными атрибутами — прошлым, настоящим и будущим. В то же время, ни прошлого, ни будущего не существует иначе, чем феноменология настоящего. Именно по этой причине эти понятия аттрибутов времени не вошли ни в одну физическую формулу, не вошли они и в логику, что обеспечило появление множества парадоксов при столкновении логики с контекстами реальности.
Почему-то познаваемый мир оказывается темпорально обратимым, при том, что мы наблюдаем его необратимость. "Истинность" познания покоится на лжи различения. Познание требует различения, различение требует времени с прошлым и будущим — с атрибутами, которые не могут быть включены в познание. С помощью регрессий мы сужаем относительность истины познания, делая его все менее зависимым от прошлого и будущего, но этот процесс ровным счетом ничего не делает с исходным парадоксом. Познание покоится на парадоксе, частным выражением которого является парадокс марионетки.
Я полагаю, парадокс сохраняется потому, что мы неявно продолжаем думать об абсолюте в основе существования. Абсолют гарантирует нам любую аксиоматику, не избавляющую нас от фундаментальной парадоксальности. Почему мы не можем отказаться от идеи абсолюта? Потому что мы — наблюдатели. Некую часть всеобщего абсолюта мы делегируем неотъемлимым образом в абсолют своей сущности. Мы провозглашаем окружающую реальность данностью субъекту, при этом сам субъект выводится за все скобки конструкций, компенсируя возможный исходный парадокс различения, а то, что любой наблюдатель — это тоже способность к различению, при этом игнорируется. Происходит переход от более фундаментального парадокса к менее фундаментальному, прикрываемому аксиоматикой абсолютной данности субъекта.
Всем этим я хочу подчеркнуть, что описание реальности, воприятие реальности, само наличие реальности — в любом виде — фундаментально парадоксально. Для манифестации реальности должны существовать явления, которые в описании реальности не могут быть манифестированы как обязательные.
Указанные атрибуты времени — это не весь перечень таких явлений. Реальность не манифестирует также «истинного» детерминизма, вместо него используются такие атрибуты, как причинно-следственные связи, точно в том же смысле, что и атрибуты времени - к ним, собственно, они и сводятся.
Можно ли понизить уровень парадоксальности?
Если реальность есть то, что она феноменально может свидетельствовать о себе, то смысл познания растворяется. Феноменология реальности не ограничена в бесконечности релятивных истин, именно поэтому основной метод науки — редукция, процесс растворения феноменальных контекстов друг в друге. Таким образом, происходит нечто вроде «очищения» реальности от ее феноменальных оболочек.
Что стоит за этим процессом? Сказать, что это воля научных иследователей, значит противоречить самому этому процессу, потому что таким образом мы вводи в реальность новую сущность, никак с ней не связанную фундаментально. Понятно, что это естественный процесс в самой реальности, и наблюдатели являются только феноменальными регистраторами, и феноменология их регистрации содержит понятия прошлого, будущего, парадоксальности, и многие менее существенные, такие, как свобода воли, истина. Т.е., эти понятия с той или иной степенью необходимости относятся к необъятному океану феноменологии реальности, но совершенно не сказываются, вопреки тому, что мы интуитивно об этом думаем, на процессе познания. Другими словами, ошибаюсь я или нет, и что я думаю по тому или иному поводу, никак не влияет на текущий процесс преобразования моей системы. А раз так, то не существует и никаких влияний внешнего мира на наблюдателя (раз нет таковых от него самого на себя). Ну, и разумеется, наблюдатель не может влиять на внешний мир (это большая интересная тема, проливающая свет на интерпретацию квантовой неопределенности, где привязка делается к наблюдателю, якобы «делающему выбор»).
Таким образом, способ понизить парадоксальность реальности существует: достаточно считать, что любая манифестация реальности не имеет ни нисходящей, ни горизонтальной, ни восходящей причинности. Парадоксальность понижается потому, что аттрибуты времени «прошлое» и «будущее», а также детерминизм, становятся при этом строго феноменальными требованиями, ни на что не влияющими.
Можно подумать, что предыдущий абзац противоречит всему выше сказанному: может показаться, что я говорю о модификации способа мышления, преследующем некую цель. Если так, то смысл моего изложения не отразился в преобразовании системы читателя. Можно подумать, что предыдущее предложение противоречит всему вышесказанному, и я, вопреки изложенному, пытался воздействовать на что-либо. Если так, см. выше... Это тестовый пример вхождения системы в манифестацию феноменологии бесконечной регрессии, достаточно простенький, чтобы система могла преобразоваться и избавиться от кажущейся парадоксальности. Разумеется, это не ваш выбор, как и мое «влияние» не было моим выбором и ни на что не влияет.
Заключение. Какой же вердикт по поводу преодоления парадокса марионетки?
К сожалению, степень простоты ситуации в данном вопросе равна степени сложности ее изложения в символах второй сигнальной системы. Выше я уже проделал это, но повторюсь еще раз. Ситуация действительно очень простая: парадокс марионетки «существует» в феноменальном слое реальности в динамике ее собственного отражения. Эта динамика скрыто и явно содержит конструкты, отрезающие процесс отражения от целостной реальности. Это модальности времени и причинность. Говорить о «преодолении» парадокса марионетки не корректно, так как такой подход подразумевает опору на пространство внутри парадокса. Правильнее говорить о феноменологии системы, претерпевающей "глобальную эволюцию". Еще правильнее говорить о конфигурации части пространства реализации алгоритма. Стоит перейти к последней парадигме, как исчезают все и всяческие парадоксы.
Вместе с исчезновением парадоксов теряет смысл система координат «наблюдатель». Теряет смысл понятие «эффективность» в любом виде. Эти уровни просто не коммутируют — по эту и по ту сторону парадокса. Говоря простым человеческим языком, вы ничего не можете сделать, что бы было "лучше". И потому, что никто ничего не делает, а существует только феноменология динамики частного выделения, и потому, что понятие «лучше» не имеет смысла в целостной реализации алгоритма существования. Понимаете вы это, или не понимаете, и продолжаете уповать на прозрение, которое вас "облагодетельствует" — не имеет разницы. Вы — феноменальное выражение локального участка реализации алгоритма, скользящее по частному (тропному) пути в пространстве своей полной реализации.
Когда вы стоите на пороге психогенной сингулярности, то мысль о способе избежать ее вам не придет в голову, а если вам такая мысль приходит, то вы еще не на пороге. Это вопрос текущих координат системы на линии ее "глобальной эволюции". А то, что вы «думаете» по этому поводу — всего лишь сопутствующая феноменология, не подлежащая самозависимым изменениям, и, следовательно, ни на что не влияющая.
Вот, собственно, концентрированная мысль для принятия парадигмы наблюдателя, как конфигурации части пространства реализации алгоритма: не мысль конституирует структуру своего субстрата, а структура манифестирует себя через феномен мысли — постфактум и не-каузально.
PS Если вам кажется, что условие «принятия парадигмы» противоречит всему изложенному, то вы не поняли идеи. Принятие парадигмы — это эвфемизм для обозначения изменения структуры. Последнее, если и происходит, не является следствием воздействия этого текста (это соответствовало бы ложной идее горизонтальной причинности). И этот текст, и ваше «понимание» - суть феноменальная манифестация текущих моментов «эволюции» в развертывании тропной реализации алгоритма.
Re: Феноменология.
Это необычный взгляд на КМ и науку. Мне видится все с точностью до наоборот. Наука началась с того, что ученые осознали несамостоятельность феноменолоии, ее обусловленность мировым алгоритмом.
Дальше, появилась эмержентность свойств макромира, не обусловленных свойствами алгоритма (микромира). Этот демон еще достаточно легко разоблачатется, если понимать, что феноменлогия макромира построена поверх мотиваций, интересов и свойств изучающего субъекта. Нет мотиваций - нет и эмержентности.
И, наконец, появилась КМ, в которой существующая феноменология выглядит так, как будто она в принципе не может быть порождена поверх какого-либо алгоритма. Естесственно первое за что ухватились ученые - за поиск возможности построения теории со скрытыми параметрами.
Т.е. таки за поиск алгоритма, который есть, но который не так просто найти из за того, что он не доступен нам непосредственно.
ИМХО, идея супердетерминизма, на котороя вы строили объяснение КМ приходила в голову множеству людей.
Но эта идея довольно спорная. Супердетерминизм предполагает, что некие принципы, заложенные в алгоритме заставляют меня (экспериментатора) ставить эксперименты с тонко подобранными условиями и только такие эксперименты а не иные. Т.е. базовые принципы алгоритма каким-то образом на феноменологическом макроуровне превращаются не в хаос, а в очень адресно собранное воздействие. Пусть бы оно так и было, если бы виделся какой-то механизм как это работает. Но пока подобного механизма не видно и супердетерминизм представляется весьма фантастической идеей.
Т.е. КМ - это как раз первый раз, когда мы не можем лишить феноменологию самостоятельности. Как вы получаете обратный вывод - я не понял.
Потом, опять таки, практика физических расчетов. Все компьютерное моделирование основано на фейнмановской интерпретации и сводится к просчету и суммированию амплитуд по всем возможным траекториям развития системы. Чем больше траекторий просчитываем, тем ближе к жизни результат. Если чудеса КМ - следствие супердетерминизма, тогда почему расчет по траекториям эффективен? Что это? Случайное совпадение?
Если все-же и механизм для супердетерминизма существует и эффективность расчета по траекториям случайна, тогда каким образом был подобран алгоритм с такими необычайными возможностями?
Он был подобран один раз и навсегда или принцип подбора продолжает действовать каждый момент на протяжении построения развертки...